Драматические судьбы личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е.Замятина "Мы").

Человеку свойственно заглядывать в будущее,  пытаться  распоз-
нать его очертания.  Сколько писателей из разных исторических эпох пы-
тались приоткрыть завесу, за которой скрывается будущее, пытались пре-
дугадать то,  что не дано знать никому: Кампанелла "Город Солнца", ро-
маны Жюля Верна,  Оруэлл "1984",  Н.Г.Чернышевский "Что делать" и дру-
гие.

        Таким писателем-фантастом был и Е.Замятин. неудовлетворенность
настоящим,  советской действительностью, заставила его задаваться воп-
росом:  каким должно быть будущее,  чтобы чувствовать себя счастливым,
чтобы осуществить свои надежды,  реализовать идеалы? Один из возможных
ответов  на  этот вопрос - знаменитый "четвертый сон" Веры Павловны из
романа Чернышевского "Что делать?".

        Замятин как будто специально повторяет описание этой, одной из
классических утопий: его герои живут коммуной в городе из стекла и ме-
талла.

        В романе "Мы" в фантастическом и гротесковом облике  предстает
перед читателем возможный вариант общества будущего.  Приводится мечта
сильных мира сего: "Жизнь должна стать стройной машиной и с механичес-
кой неизбежностью вести нас к желанной цели". К сожалению, в таком об-
ществе нет ничего,  что бы не предвещала уже современная писателю  ре-
альность. Перед нами разворачивается "математически совершенная жизнь"
Единого Государства. Символический образ "огнедышащего интеграла", чу-
да технической мысли и, одновременно, орудия жесточайшего порабощения,
открывает книгу.  Бездушная техника  вместе  с  деспотической  властью
превратили человека в придаток машины, отняли у него свободу, воспита-
ли в добровольном рабстве.  Мир без любви, без души, без поэзии. Чело-
веку - "нумеру",  лишенному имени,  было внушено, что "наша несвобода"
есть "наше счастье" и что это "счастье" - в отказе от "я" и  растворе-
нии в безличном "мы". Внушено, что художественное творчество - "уже не
беспардонный соловьиный свист", а "государственная служба". А интимная
жизнь тоже рассматривается как государственная обязанность,  выполняе-
мая сообразно "табелю сексуальных дней".

        Роман Замятина - предупреждение о двойной опасности,  грозящей
человечеству:  гипертрофированной  власти  машин и власти государства.
"Однотипность" безраздельно и неусыпно властвует над жизнью всех  чле-
нов  общества.  Это обеспечивается совершенной техникой и недремлющими
очами "хранителей".

        Сочинение Замятина проникнуто раздумьями о российской послере-
волюционной  действительности.  В  нем угадываются сокровенные мысли о
возможных и уже обнаружившихся при жизни писателя  извращениях  социа-
листической идеи.

        Отношение к политике военного коммунизма стало камнем преткно-
вения для писателя.  Эта политика, предусматривающая сугубую централи-
зацию  политической и экономической жизни в стране,  ряд жестоких мер,
была временной и вынужденной в условиях гражданской  войны  и  хозяйс-
твенной  разрухи.  Но Замятину (и не только ему в ту пору) представля-
лось,  что другого выбора не будет и что людям  навязана  единственная
модель дальнейшего движения - новый вариант тоталитаризма.

        Роман Замятина приобрел особую цену и поучительность в следую-
щем смысле:  как предупреждение о возможных искажениях социализма,  об
опасности уклонений от демократического пути и злоупотреблений насилия
над человеческой личностью.  Последующие события отечественной и миро-
вой истории показали, что тревоги писателя не были напрасными. Наш на-
род пережил и горькие уроки коллективизации, и сталинизм, и репрессии,
и всеобщий страх, и застой.

        Очень многие  сцены романа заставляют вспомнить недавнее прош-
лое.  Манифестация в честь Благодетеля, официозные, единогласные выбо-
ры,  "хранители",  которые следят за каждым шагом человека. Но Замятин
показывает, что в обществе, где все направлено на подавление личности,
где игнорируется человеческое "я", где единоличная власть является не-
ограниченной,  возможен бунт.  Способность и желание чувствовать,  лю-
бить,  быть свободным в мыслях и поступках толкают людей на борьбу. Но
власти находят выход:  у человека при помощи операции удаляют фантазию
-  последнее,  что заставляло его поднимать гордо голову,  чувствовать
себя разумным и сильным.  Все же остается  надежда,  что  человеческое
достоинство не умрет при любом режиме.  Эту надежду высказывает женщи-
на, которая своей красотой побуждает на борьбу.

        У Замятина в романе есть мысль,  необычная  для  многих  наших
современников. Писатель настаивает на том, что не существует идеально-
го общества.  Жизнь - это стремление к идеалу.  И когда это стремление
отсутствует, мы наблюдаем разлагающее время застоя.

        Есть в романе еще одна тема,  созвучная сегодняшнему дню.  Это
тема экологической тревоги.  "Антиобщество", изображенное в книге, не-
сет гибель естеству жизни, изолируя человека от природы. Автор мечтает
выгнать "обросших цифрами" людей "голыми в леса",  чтобы  они  учились
там у птиц,  цветов, солнца. Только это, по мнению автора, может восс-
тановить внутреннюю сущность человека.

        Автор романа "Мы" принадлежит к тем  крупным  художникам,  кто
усиленно  приковывал внимание к "вечным ценностям" в условиях глобаль-
ных исторических сдвигов XX столетия.  В свое время роман не был  при-
нят.  Очень  дорого  обошлись  нам легкомыслие и обидчивость тогдашних
идеологов по отношению к сомнениям Замятина.  Автор на своих  "запрет-
ных" страницах выстраивает непрерывную цепочку времени, не прослеживая
которую нельзя понять ни настоящего, ни будущего. Произведения, подоб-
ные  роману "Мы",  пробившиеся к нам из небытия,  позволят "по-новому"
взглянуть на события истории,  осмыслить роль человека в них.  "Мы"  -
предостережение против отказа сопротивляться,  если человеческое сооб-
щество хотят превратить в совокупность "винтиков". Такие произведения,
как "Мы", "выдавливают" из человека рабство, делают его личностью.

        Уезжая в эмиграцию, Замятин (как он об этом писал Сталину) на-
деялся,  что,  может быть, вскоре вернется, - "как только у нас станет
возможно  служить в литературе большим идеям без прислуживания малень-
ким людям,  как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль ху-
дожника  слова".  Замятин  смог вернуться на родину лишь с концом "ига
разума" и началом распада Единого государства. Посмертно.